Ирада Зейналова: Андрей Юрьевич, мы с вами крайний раз виделись семь лет назад. Вы тогда только заступали в должность губернатора, это были какие-то первые дни. И, судя по всему, вы каждый год делаете обращение, в котором вы подводите итоги, закладываете какие-то временные рамки для следующих шагов. Вот от первого обращения до сегодняшнего — проблемы изменились? Или хотя бы их масштаб.

Андрей Воробьев: Многое решено, но проблем в нашей жизни громадье. Действительно, Ирада, очень рад вас видеть. Семь лет прошло с того момента, как мы посетили Балашиху. Вы выбрали этот самый большой город для того, чтобы разобраться, какие проблемы волнуют людей. И тогда мы общались во дворах, ходили на детские площадки, заходили в поликлиники, общались с обманутыми дольщиками. Все эти темы актуальны для Подмосковья, многие из них мы решили, какие-то уже в финальной части решения.

Время летит очень быстро, и за это время мы огромные проблемы сумели расшить — и в части экономики, создания рабочих мест, обманутых дольщиков. И с чистой водой мы разобрались — раньше это было два миллиона, а сейчас и 100 тысяч нет. Но жизнь сложная штука, и мы продолжаем то, что было упущено в прежние годы, сегодня ликвидировать. Поэтому работаем напряженно. Вместе с тем мы очень благодарны, что жители замечают эти перемены. И это самое главное.

Дома только с социальной инфраструктурой

Ирада Зейналова: Вот Президент в своем послании очень много говорил про обманутых дольщиков. Потому что несколько лет назад эта проблема стояла невероятно остро. Накрывались стройка за стройкой, даже из-за этого переделали способ кредитования и тому подобное. Что, в Подмосковье нет обманутых дольщиков?

Андрей Воробьев: Они есть, их больше всего в стране. В прошлом году поставили рекорд всех времен — выдали 19,5 тысяч ключей. А в этом году выдадим 15,5 тысяч ключей. Вы представляете какое количество людей ждут жилье с 2012–2013 годов? Именно тогда должны были быть сданы дома. Неслучайно Президент кардинально изменил законодательство. Сегодня те, кто заключили долевой контакт, надежно защищены счетами эскроу. То есть сегодня строитель не может взять деньги не построив дом. Сначала дом, а потом он забирает свои деньги и свою прибыль. Но этот закон начал работать только с середины 2019 года, а спецсчета — чуть раньше. До этого времени был серьезный пробел. И многие строители просто обманули людей или разорились.

Мы столкнулись с тем, что государство вынуждено тратить огромные деньги для того, чтобы решать проблемы дольщиков. Но даже тогда, когда я предоставляю вам квартиру, которую вы должны были получить в 2012 или 2014 году, у вас возникает следующий вопрос: «Где социальная инфраструктура? Детский сад, школа, поликлиника?». А это еще дополнительные затраты, которые мы несем, достраивая за тех нерадивых строителей. Раньше вот этот самый строитель мог взять, привлечь деньги на котловане. Собрать их в мешок и исчезнуть.

И, к сожалению, Московская область строила и строит больше всех. Мы в 2019 году построили восемь миллионов метров квадратных метров жилья, 50% из них это ИЖС, А 50% — многоквартирные дома. И вот такая проблема нам досталась. Сегодня ситуация изменилась и больше обманутых дольщиков мы не допустим. 86 миллиардов рублей мы направили уже, чтобы предоставить квартиры людям.

Сейчас очень многие процессы в градостроительной отрасли мы оцифровали. И застройщики, и те, кто покупает квартиры, они работают в автоматическом режиме в плане сдачи документов. И другой покупатель контролирует, как строится твой дом. Вот об этом, в том числе, я говорил в своем послании, что очень многие процессы мы в Московской области оцифровали.

Вообще дефицит социальной инфраструктуры отличительная черта подмосковных больших городов. Почему? Потому что за последние восемь лет количество школьников выросло на 250 тысяч, 247, если быть точным. А дошколят от трех до семи лет на 135-140 тысяч.

Это плюсом приехало в Подмосковье и мы должны им предоставить всю инфраструктуру. Мы строим школы, строим детские сады, но в больших городах их действительно не хватает. Поэтому в прошлом году мы заложили целых 50 школ единовременно. Мы их сейчас строим для того, чтобы 1 сентября и 1 января их открыть.

Комфортная среда для большой области

Ирада Зейналова : Вот у вас второй бюджет у области в стране. Первый, конечно, у Москвы, скорее всего.

Андрей Воробьев: По объему да, но по доходам на душу населения это Ямало-Ненецкий, Ханта-Мансийск, это маленькие северные области. Но по факту Москва — это бюджет номер один, а мы номер два.

Ирада Зейналова: Я москвичка, в Подмосковье считается, что я турист. Когда-то я жила в Одинцове и я могу поговорить о проблемах Одинцова. С отсутствием парковок, с пробками. Судя по всему, это проблема решается, я вижу, как она решается.

Андрей Воробьев: Каждый год 90 тысяч машин прибавляется. Мы делаем парковки возле железнодорожных станций, возле автовокзалов, но там делать и делать, еще же место нужно найти, чтобы делать.

Ирада Зейналова: Когда ваш коллега Собянин затеял реновацию, слово «истерика» не описывает то, что происходило в Москве. Потому что, реновация, это конечно, главным образом — центральные районы, это очень ветхие пятиэтажки, в которых уже очень тяжело жить, они морально устарели, но это привычные места. И тогда мне очень много писали из регионов, говорили: «Послушайте, вы в Москве зажрались, вот нам бы вашу реновацию». И сейчас вдруг один из вице-премьеров говорит: «А давайте сделаем реновацию в масштабах страны». И ведь, наверно, в первую очередь, кого это коснется, скорее всего, Подмосковье. Потому что скажут: «Воробьев, ты же рядом. Где реновация?» Вы готовы?

Андрей Воробьев: Любой глава субъекта перво-наперво скажет: «Помогите мне решить проблему ветхого и аварийного фонда». Очень часто — это не пятиэтажки, это двух-трех этажные бараки из силикатного кирпича и так далее. Есть ли в Московской области ветхое и аварийное жилье? Да. И мы его расселяем, это большие деньги. Эта программа бесконечно и бесконечно идет, хочется поскорее уже предоставить горячую воду, комфортабельную ванную, туалет вместо этого бесстыжего барака, но это колоссальный ресурс. Нужно понимать, что в Москве это возможно за счет уплотнения застройки того или иного микрорайона и, конечно, возможностей.

Мы тоже стараемся там, где эта экономическая модель проходит, сносить старые, безнадежно устаревшие пятиэтажки и на этом месте построить новый современный дом. Мы тоже хотели бы в этом участвовать и радовать жителей. Но очевидно, что на это нужно будет направить большие ресурсы. Поэтому я думаю, что реновация прежде всего коснется больших городов с высокой плотностью. Может быть, Санкт-Петербург, может быть Екатеринбург. Именно реновация. А вот расселение аварийного и ветхого фонда касается любого города, любого субъекта нашей страны.

Ирада Зейналова: Мне кажется, что в Подмосковье очень тяжело с точки зрения того, что в Москве все очень быстро, все очень дорого, большие зарплаты, большие цены, большие темпы, большое все… И вы тоже вроде в Москве. А у вас все совсем другое. А площадь у вас в два раза больше, чем Москва.

Андрей Воробьев: В 18 раз больше.

Ирада Зейналова : В 18 раз больше?! А бюджет?

Андрей Воробьев: В 4 раза меньше.

Ирада Зейналова: А темпы роста экономики?

Андрей Воробьев: А темпы роста у нашего мегаполиса, Москвы и Московской области, неплохие. В Москве чуть выше, но мы идем где-то темп 3,7-4% в год. Притом что страна растет на 1,2-1,5%.

Ирада Зейналова: Андрей Юрьевич, так вас послушать, мы Европу сделали. То есть, они смотрят нам в спину.

Андрей Воробьев: А почему нет? Мы обязательно сделаем те перемены, которые от нас ждут.

Менять с жителями и для них. Принцип чуткой власти

Ирада Зейналова: Вы свою программу сейчас называете «Чуткая власть», то есть не «добрая», не «смелая», не «жесткая», а именно «чуткая». Вы выбрали очень специальное слово. Это большая перекличка с тем, что сейчас говорит Путин: «включайте голову». Потребность в обратной связи — уже невероятная. Следующий шаг, ведь согласитесь: «уже не нужна нам ваша обратная связь, без вас будем здесь разбираться, зачем вы нужны». Поэтому власть должна чутко отслеживать то. Что происходит на местах.

Андрей Воробьев: Cто процентов.

Андрей Воробьев: Вы знаете, вот в 9 случаях из 10 обращения, которые мы получаем, разными способами — и «Добродел», и почта, и социальные сети — они все подтверждаются. Для нас — это руководство к действию. Первое, с чего мы начинаем рабочий день, это с обращения жалоб граждан. Мы, к сожалению, не может во всех 57 тысячах многоквартирных домов, взять и на раз провести.

Ирада Зейналова : План-то у вас есть?

Андрей Воробьев: У нас есть план, мы делаем приоритезацию, мы прежде всего заменили лифты, которые безнадежно устарели и никогда не менялись, спасибо Фонду капремонта, но требуются другие скорости. Все мы хотим решать проблемы быстро, сейчас, мгновенно, а это у нас не всегда получается. Но многое получается, когда мы начинаем процесс автоматизировать, то есть все знать, что происходит — благодаря социальным сетям, благодаря проактивному общению с жителями, мы обеспечиваем совершенно другие скорости.

Сегодня, говоря о чуткой, заботливой власти, я, конечно, говорил о всех — начиная с себя, и заканчивая работником МФЦ, который должен вникать. У нас даже были случаи, когда мы строили в Дубне или в Зарайске великолепные парки и скверы, а получали негатив, потому что в летнее время эти набережные были или разобраны или люди видели другую детскую площадку, а не ту, о которой мечтали.

Сейчас все очень тонко и внимательно. Ты должен постоянно вовлекать жителей в те решения, которые сопровождают их дальше, всю жизнь. Ведь они живут в этом микрорайоне, они хотят вот такой сквер, а не такой, какой представляет даже самый умный архитектор.

Ирада Зейналова: Cоветское время, конечно, сейчас не модно вспоминать, но вот вы вспомните — вот хотелось детскую площадку, собрались жители, помните тогда еще комсомольские дома были? Нарисовали себе, вместе со строителями вышли на субботник, что-то там такое поделали и поэтому получили то, что хотят. Вот сейчас вы говорите: «Мы будем чуткими от меня до работника МФЦ». Жители — каково их участие в этом процессе? Они же тоже должны принимать решение.

Андрей Воробьев: Участвуют, голосуют. У нас есть система «Добродел», это приложение в телефоне, где зарегистрированы уже 1,6 млн человек, и ты можешь проголосовать за то, чтобы сделали капитальный ремонт в твоем дворе. Проголосовать, какой парк ты хочешь — с детской площадкой или с воркаутом, турниками и брусьями. То есть ты принимаешь прямое участие.

Ирада Зейналова: Я вот помню, как мы с вами ходили по Балашихе, собралась толпа жителей, помните? И они протестовали против строительства торгового центра то ли в парке, то ли на территории чего-то детского. Вы позвали застройщика, вышел такой паренек. — ты где взял разрешение? — ну, мне его подписали. — ты где взял разрешение? И понятно, что где-то он это разрешение взял.

Цифровизация чиновников

Андрей Воробьев : Времена меняются. Вы понимаете, здесь у каждого времени, к сожалению, часто есть свои правила и свои устои. То, что раньше позволяли разные уровни власти, сегодня это — я должен признать — ни в какие ворота не лезет. Если вспомнили Балашиху, я не хочу ни в кого кидать камни, но действительно часто, какой-то муниципальный чинуша мог дать разрешение, которое сводило с ума целый микрорайон. Что вы и слышали, когда парень получил разрешение вместо детской площадки построить себе большой торговый павильон. Вы помните, нам там чуть не побили с вами по поводу того, что да как сейчас же это можно? Обещали детскую площадку, когда продавали квартиры, а сейчас вы там хотите построить этот торговый ларек. И вот мы тогда с вами отхватили тогда то, что отхватили.

Ирада Зейналова : Я думаю, у вас сейчас отхватывают главы муниципалитетов, которые садятся один за другим. Как с этим бороться? Ведь они же явно выхватывают не за то, что думают о народе.

Андрей Воробьев: Ирада, я все-таки встал бы на защиту. Абсолютное большинство глав стараются и работают добросовестно. Это сложная работа — ходить по земле. Опять же, я не хочу за всех что называется гарантировать. Да, к сожалению, к сожалению, были возбуждены уголовные дела и ведутся расследования по ряду муниципалитетов. Это наша боль, это наши переживания.

Ирада Зейналова: Что делать?

Андрей Воробьев: Делать только прозрачные и понятные механизмы торгов, выдачи распоряжений. Чтобы нигде на среднем уровне не прилипала копейка, чтобы все делалось в этом самом автоматическом режиме.

Раньше, чтобы получить тариф, у нас тысяча компания приходило ногами в комитет по тарифу — они стояли в коридоре, чтобы зайти к чиновнику, покланяться низко, чтобы бы ты дала тарифное решение. Сейчас это все делается в удаленном доступе, в автоматическом режиме. То есть так убрать — в хорошем смысле — чиновника, убрать из прямого контакта, чтобы он не морочил тебе голову, чтобы он не придирался к твоим заявкам или заявлениям, которые ты пишешь. Вот это стратегическая задача.

Поэтому мы часто и много говорим о цифровизации и Центре управлении регионом. Там очень многие процессы происходят уже практически без участия чиновников на авансцене. Он есть, он принимает решение, но его невозможно уде так или иначе подкупить. Так же как и торги, которые мы проводим, это аукционы. Например, ты выиграла контракт, но вся проблема в том, когда ты его исполняешь, этот контракт, тебе постоянно тот или иной чиновник ставит палки в колеса, вымогая.

Ирада Зейналова: Гнать надо таких чиновников.

Андрей Воробьев: Гоним, выгоняем. Берем новых, молодых, красивых. И все-таки, самое главное — это разработать такую систему, которая бы практически или наверняка исключала какие-то либо нарушения и коррупционность.

Ирада Зейналова : Вот знаете, вот вы сейчас мне описываете, на самом деле, это не то чтобы моя мечта, да, но звучит очень по-европейски. Потому что когда я приехала в Британию, первое, с чем я столкнулась, что, например, ты не можешь сделать ничего с чиновником. Вообще ничего. Ни заплатить штраф, ни получить права, ни оформить себе какую-нибудь регистрацию — что угодно. Ты отправляешь письмо, это письмо уходит куда-то по индексу. И это находится где-нибудь в Южном Уэльсе, в Северной Шотландии, то есть у них там созданы рабочие места, между прочим. А потом возвращается к тебе решение. У тебя нет шанса ни дать, ни взять взятку. То есть вообще, чиновник исключен из процесса принятия решения.

Андрей Воробьев: Именно это я сейчас…

Ирада Зейналова: Вы пытаетесь именно это сейчас сделать?

Андрей Воробьев: Да. Я именно это пытаюсь сейчас сделать. И ключ к успеху только один — это убрать физическое общение с чиновником и сделать все процессы абсолютно прозрачными.

Ирада Зейналова: Мне кажется, вы пессимист. Давайте вырастим новое поколение.

Андрей Воробьев: Новое поколение у нас приходит. И старое поколение хорошее, и новое поколение великолепное. Все красивые, умные, но все люди. И поэтому сегодня, в 21 веке, именно такой автоматизированный подход, в том числе о котором вы сейчас рассказали, дает хороший результат. Например, вот сегодня мы переводим на систему работы регионального оператора. То есть ты не получишь деньги, если ты не отфиксировала на своем смартфоне факт уборки той или иной контейнерной площадки. Ты не получишь деньги за работу, если ты не отправила фотоподтверждение по уборке двора или территории. То есть мы внедряем все новые и новые технологии, которые позволяют нам контролировать и качество, и, соответственно, оплату в тех или иных случаях.

Ирада Зейналова: А вот смотрите, какая интересная модель получается: вы исключаете чиновника как можно более полным образом. И исключаете, грубо говоря, присутствие человека — все компьютеризировано. Это с одной стороны, да? То есть чиновник априори нейтрализован, общество проактивно. Это та модель, к которой вы стремитесь, да?

Андрей Воробьев: Я бы не сказал, что чиновник нейтрализован. Чиновник, у него нет возможности как-то повлиять на принятие несправедливого решения. У него есть четкий алгоритм действий, и он по нему идет. Это не позволяет, если у тебя плохое настроение, вдруг почему-то не выдать мне лицензию на торговлю, потому что ты сегодня встала с левой ноги. Вот это нужно исключить. Потому что есть четкая форма, и тебе ничего не остается в нашем примере, кроме того как просто отфиксировать, что я должен получить эту лицензию. Вот такие приемы, они не нами придуманы. Во всем прогрессивном мире они активно внедряются сейчас.

Развивать и привлекать. Как готовят кадры в Подмосковье

Ирада Зейналова: Вот в этих вот обращениях в интернете, это первый, я сразу скажу, мы не все прочли, это буквально первый час после вашего послания, и здесь сразу же: «В городском округе Химки нет детского кардиолога! Дети ездят непонятно куда, чтобы решить вопросы с сердечком». Почему? Дальше небольшой, но список.

Андрей Воробьев: Да, да, да, Ирада, во-первых, эмоции — это всегда плохой советчик. Узкие специалисты, чтобы было понятно, это дефицит во всем мире. И в нашей стране в том числе. И кардиолог, и невролог, и лор, и офтальмолог. Мы, я говорил об этом в своем обращении, очень внимательно работаем, чтобы привлекать врачей. Привлекаем врачей, ищем врачей, даем.

Ирада Зейналова: А  как их удержать, чтобы они в Москву-то дальше не поехали?

Андрей Воробьев: Сложно.

Ирада Зейналова : А чем?

Андрей Воробьев: Сложно, потому что и учитель, и врач в Москве получают больше. А граница вы видите, какая — ее нет. Это всего лишь МКАД.

Ирада Зейналова: Две остановки метро.

Андрей Воробьев: Да. Но опять же мне грех жаловаться и я абсолютно не собираюсь этого делать, потому что есть другие субъекты, где тоже свои сложности, и, в свою очередь, и учителя, и врачи тоже.

Ирада Зейналова: Служебные квартиры — это не выход?

Андрей Воробьев : Служебные квартиры, льготная ипотека, внимание, забота, доплаты, контакт с главой муниципалитета и министрами, губернатором — все это инструменты, которые работают. У нас самые лучшие учителя и педагоги, которых мы привлекаем и в систему среднего образования, и в творческие школы искусств, ДК и так далее. Это великолепные уникальные люди, которые очень часто или почти всегда идут работать за идею, за признание. Конечно, мы должны платить.

В рамках указа президента мы безусловно следим за выполнением дорожной карты. Но всегда сравнение существует. И было бы глупо это отрицать. Поэтому с чего я начал свое обращение — с экономики. Мы должны наращивать усилия, мощь по привлечению инвестиций, по созданию новых рабочих мест. У нас очень чувствительная, серьезная проблема, особенно в удаленных территориях: Егорьевск, Озеры, Зарайск, Серебряные Пруды, Луховицы…

Особенно на этих территориях нуждаются в новых фабриках, заводах. Конечно, экологически чистых, потому что там поля, реки, там все нужно делать с умом. Вот эта задача существует. Это проблема, над которой мы серьезно работаем. Но сказать, что вот, раз, щелкнул — и полетели.

К сожалению, жизнь сложнее, как мы знаем. Но мы работаем, мы крутим эти педали для того, чтобы каждый новый инвестор чувствовал себя комфортно, чтобы каждый новый предприниматель был защищен. Это стратегическая задача, и я уверен, что эти усилия дают результаты.

Я вижу это. И по «Мерседесу», который заработал, и по теплицам, по которым мы, считайте, лидерами стали с 50 какого-то места в стране. То есть, мы работаем очень предметно. Но, еще раз повторяю, есть, к чему стремиться.

Ирада Зейналова: Вот губернатор, целый день работает. Все находят инвестора. Инвестор приходит, строит завод, прокладывает дороги на федеральные, муниципальные, региональные деньги. Построили. Завод экологически чистый. А есть кому работать на нем?

Андрей Воробьев: Конечно, задача — это высококвалифицированные рабочие места. Особенно которые прилегают к Москве. Там нужны.

Ирада Зейналова: Я даже не знаю, каким магнитом там нужно держать, потому что Москва через дорогу!

Андрей Воробьев: Ну, например, на «Мерседес» когда мы готовили кадры, были восхищены немцы тем качеством рабочей силы молодых опытных ребят, и там было, из кого выбирать. Там уже работает полторы тысячи человек. Там, тьфу-тьфу-тьфу, нарадоваться не может «Мерседес» на компетенции, с которыми приходят наши молодые ребята и девчата.

Ирада Зейналова: А где вы их учили таких прекрасных? Потому что президент в каждом послании говорит: «Где наши ребята из колледжа? Где наши средние специальные? Где наши высококвалифицированные рабочие места? Ребята, что ж вы делаете?»

Андрей Воробьев: Мы учим в 49 колледжах, которые есть в Подмосковье. Что мы с ними делаем? Они вообще-то безнадежно устарели. Если школ мы построили уйму, или детских садов — 450, а школ там 150, то если вы спросите меня: «Сколько ты построил колледжей», то я скажу: «Ни одного. Только модернизирую». Что это значит?

Я убираю старые карбюраторы и токарные станки, которые уже не существуют, фрезерные, я убираю безнадежно устаревшее оборудование, на котором если ты будешь учиться, тебе не заплатят деньги. Ты просто полный ноль. Поэтому мы вместе с Ростелекомом, «Мерседесом», японцами под их заказ покупаем их оборудование на бюджетные деньги, и тогда дети приходят в эти колледжи, получают квалифицированные навыки — и нарасхват.

Так вот в колледжах у нас конкурс в этом году, в 19-м, в прошлом году, в сентябре месяце был 4-5-6 человек на место. Я был, признаться, удивлен, и говорил об этом с трибуны, что у нас почти 50 процентов девятиклассников говорят: «Я хочу получить рабочую специальность, посмотреть, как дальше, и только после этого идти в институт».

Поэтому запрос на профессиональное образование в Подмосковье колоссальный. И мы каждый год ставим новые колледжи, вытряхиваем все грязное, безнадежно устаревшее, не жалеем деньги, чтобы строить новое. Я могу вас пригласить в ряд таких колледжей. Там просто радуешься, когда, допустим, в Шереметьево или Домодедово ребята учатся на самом современном оборудовании и затем идут и со старта получают 50-60 тысяч рублей на хорошие позиции.

Конечно, первые шаги всегда сложны, никто тебе горы золота не предвещает, но когда ты обладаешь навыками, компетенцией, согласись, если ты профессиональный журналист, токарь, умеешь работать инструктором или в аэропорту оказывать процедуру регистрации, то, естественно, ты очень быстро растешь по карьерной лестнице. Вот этим всем мы занимаемся.

Профобразование — это следующий вызов, который в советское время, вы помните, был на таком стандартно, как сказать.должном уровне. Высоком — я бы не сказал, но должном уровне. А сегодня среднее образование — это высокие компетенции.

Ирада Зейналова: Да, и в принципе, это люди, у которых есть удочка, чтобы наловить рыбу. Это профессия в руках. Не теоретический «маркетолог».

Андрей Воробьев: Точно. И ребята говорят: «Вы дурака не валяйте. Вы теперь нам колледж нормальный дайте. Чтобы не получилось так: я 4 года потратил в этом колледже, а потом никому не нужен». Вот это самое обидное. Поэтому мы серьезно занимаемся. Все до единого колледжи будут модернизированы. Но — опять возможности. Я не могу взять и все 49 отремонтировать за лето, понимаете?

То есть, мы поэтапно идем, ищем партнеров. Японцы пришли к нам, «Хино», которые будут грузовики производить только в январе следующего или декабре этого года, а они уже открыли кафедру по подготовке специалистов. Для чего? Чтобы ребята туда сразу пришли собирать малотоннажные грузовики.

Ирада Зейналова: Вот это дико важно, чтобы люди могли что-то делать руками. Это как раз говорит о том, что не будет безработицы, например. Будут рабочие места, которые открывают «Мерседес», японцы, теплицы и тому подобное. Люди могут обеспечивать свою семью.

Когда президент говорит, что нам нужно каким-то образом поднять уровень жизни, нам нужны инвестиции, нам нужен экономический прорыв, работающие бедные, работающие нищие — это позор.

Андрей Воробьев: Есть только один рецепт — это высокотехнологичное производство, конкурентное производство на ту продукцию, которую мы производим на нашей территории. Поэтому… Наши индустриальные парки — захожу опять на этот круг — свободные экономические зоны.Есть только один рецепт — это высокотехнологичное производство, конкурентное производство на ту продукцию, которую мы производим на нашей территории. Поэтому… Наши индустриальные парки — захожу опять на этот круг — свободные экономические зоны…

Ирада Зейналова: То есть, вы имеете в виду рабочие места?

Андрей Воробьев: Да, мы создаем рабочие места. «Мираторг» инвестирует 10 миллиардов в новый перерабатывающий комплекс. Там нужны высокие профессионалы, потому что все автоматизировано, там все летает. «Черкизово» — если приехать на их колбасное производство, то там очень немного людей, но эти люди разбираются в компьютерах, в температурах, в физике, и получают тоже…

Пишут туда — где можно получить ответ. Видеть и решать проблемы жителей

Ирада Зейналова: Денег-то вам в области людям хватает на жизнь? Что там с уровнем жизни у вас?

Андрей Воробьев: Кому-то хватает, кому-то мы помогаем. Что касается уровня бедности…с точки зрения процентности — 7%. По мировым даже меркам это невысоко, но 500 тысяч человек живут за чертой бедности и наши усилия помочь именно им. И Президент говорит: «Обратите внимание на них». И две трети из 500 тысяч — это семьи с детьми.

Поэтому ясли, поэтому детские сады, поэтому школы — мы должны строить, чтобы родители могли работать. А еще одна треть — это, как правило, одинокие пенсионеры. И здесь, в том числе в своем обращении, мы предусмотрели дополнительные меры льгот и поддержки наших пенсионеров.

Ирада Зейналова: А вы не будете повышать пенсии? Вот Собянин в Москве повышает.

Андрей Воробьев: Мы тоже повысили. С этого года, с 1 мая мы плюс тысячу добавили для тех, кто одиноко проживает в возрасте 65+.

Ирада Зейналова: 65. Это неработающие пенсионеры имеются в виду?

Андрей Воробьев: Неважно. Если ты одиноко проживающий пенсионер старше 65 лет, ты будешь получать доплату. Это все большие деньги. Как и те семьи, у которых рождаются дети. Горячее питание, о котором говорил Президент. Вроде мелочь… Мы вводим досрочно. с 1 сентября. Потребуется на это четыре миллиарда рублей.

Ирада Зейналова : А где возьмете?

Андрей Воробьев: Из бюджета. Весь вопрос в приоритетах, мы должны думать головой. И сегодня существует на предоставление такой помощи, заботы о наших первоклашках, начальной школе.

Ирада Зейналова: А федеральный бюджет поможет? Я не экономист, я даже не собираюсь становиться губернатором, честно. Какая-то адская у вас работа, честно скажу.

Андрей Воробьев: Кому-то поможет, нам — нет.

Ирада Зейналова: Путин говорит в послании, совершенно справедливо: «Товарищи, я вас попросил построить ясли. Где они? Так не работают». Товарищи сразу сжались. «Я понимаю, что времени осталось мало, но вы должны построить их к такому-то сроку».

Хорошо, говорите вы. Я построю ясли. Надо горячим завтраком кормить школьников.

Хорошо, говорите вы. Надо рожать больше детей. Хорошо, говорите вы. И тут вы должны понять, что на все это у вас рубль.

Андрей Воробьев: Для этого есть бюджет, вы правы.

Ирада Зейналова: Как эти приоритеты, как этот бюджет разделить так, чтобы те, кто уже родил, могли пойти на работу и отдать ребенка в ясли…

Андрей Воробьев: Понимаете, мы все равно максимальное количество средств направляем туда, где это прежде всего востребовано. На все денег не хватает. Маткапитал есть федеральный, маткапитал есть региональный. Те инициативы, которые Президент предложил, они очень важны.

Мы, в свою очередь, дали дополнительную возможность при рождении первого ребенка, мы предоставили льготную ипотеку семье, сделав 3% скидку на проценты. То есть, если ты купила квартиру, она стоит 4-4,5 миллионов рублей, где-то полтора миллиона рублей процентов за тебя заплатит Московский областной бюджет.

Потому что ты родила в Подмосковье первого ребенка. Такие инициативы мы тоже двигаем, для того, чтобы стимулировать рождаемость, для того, чтобы поддержать тех, кто завел семью. Это наш сегодня приоритет, об этом говорит Президент. Очевидно, что мы должны следовать этому курсу, потому что это напрямую тоже слышим от людей.

Ирада Зейналова : И вот тут вы услышали от людей, а люди начинают говорить: “ У нас есть парк, но не ни одного развлекательного центра». И вы даете разрешение на развлекательный центр. Я вижу это из вопроса. А с другой стороны пишут: «Вы дали разрешение на развлекательный центр. Где наш парк?» Здесь много пишут по этому вопросу.

Андрей Воробьев: Пишут туда — где можно получить ответ. Если бы была глухота и тишина в ответ, то и не писали бы. Мы в очень активной коммуникации с жителями находимся. И в Реутове с Балашихой мы только в этом году открыли и расширили парки, они полны людей, там можно безопасно отдыхать, заниматься спортом, общаться, знакомиться.

Раньше возле этого пруда, который находится в Реутове, без слез нельзя было взглянуть. Сегодня там люди отдыхают и загорают. Мы открыли лучший парк в Балашихе — «Пехорку». В прошлому году открыли «Пестовский парк», оснащаем. Мы очень серьезным темпом по благоустройству идем. Неслучайно много этой работы замечают жители. И, как я уже сказал, очень часто подсказывают нам, говорят нам о том, что нужно сделать, где нужно сделать, какую.набережную, нужна пристань или не нужна. Нужна карусели или не нужны. Это очень динамичная работа с жителями.

Ирада Зейналова: Вот я помню, когда мы с вами в Балашиху ездили, то вы приходили и говорили: «Я — новый губернатор». И все такие: «Да ладно». И начинали разглядывать. Но сейчас все вас в лицо уже знают. А вот насколько часто приезжаете, чтобы не из отчетов своих людей, а вот какой-то объезд традиционный.

Андрей Воробьев: Да, конечно. Я это делаю два-три раза в неделю. Каждая такая встреча чаще всего начинается с того, что да, спасибо за поликлинику, спасибо за ДК или Ледовый дворец, спасибо за парк или тротуары или МЦД.

А потом идут сразу другие вопросы — вопросы, касающиеся достатка или экологии, самые разные. Поэтому мы здесь, я это часто говорю, для того, чтобы решать проблемы. Поэтому мы делаем это с удовольствием, вот вы говорите «адская работа», а я очень дорожу своей работой. Почему «чуткая власть»? И возможно ли вообще чуткая власть в наших сегодняшних реалиях? Мы претендуем на то, что мы на самых разных уровнях будем оказывать больше внимания, больше заботы.

Ее никогда много не бывает. И Президент нам часто говорит — на личных встречах, с трибуны, в послании. Он очень доходчиво говорит нам о том, чтобы мы ни в коем случае не должны задирать нос, а должны просто работать и решать проблемы. Дорогу осилит идущий, и мы этим занимаемся очень напряженно, очень интенсивно.

И очень надеюсь, что абсолютное большинство жителей видят эти перемены.  Еще раз подчеркну — невозможно решить все твои проблемы в одночасье. И мои проблемы тоже. А тем более проблемы людей, которые копились годами и десятилетиями. И здесь мы особенно близко должны быть возле таких людей, которым тяжело.

Чистая вода и дороги. Совершенству нет предела

Ирада Зейналова: Замечательно. А вот с чистой водой, кстати, хотела спросить: вот товарищи телезрители и радиослушатели пишут, что вода течет из крана разная: вода грязная, вода с запахом, «пожалуйста, помогите!». Люди спрашивают, что с водой.

Андрей Воробьев: Ирад, с водой ситуация следующая. Традиционно в Московской области высокое содержание железа. И вода для двух миллионов человек в 13-м году была безобразная, красного цвета. Что мы сделали? Мы проложили восточную систему водоснабжения, которую еще в Советском Союзе запроектировали, мы ее реанимировали и запустили воду.

Это восточный курс особенно: Железнодорожный, Балашиха, Орехово-Зуево, Павловский Посад, Богородск. Но сети, по которым идет вода, оставляют желать лучшего. Поэтому мы построили 300 водозаборных узлов. Это, соответственно, установки воды, которые мы поднимаем снизу. Они очищаются.

Не просто идет в кран, а очищается. Эта большая работа будет закончена в 20-м году, и уже сейчас абсолютное большинство в Подмосковье пьет чистую воду. Потому что мы тесно работаем с Мосводоканалом, это город Москва, и загружаем нашу восточную систему водоснабжения. Остались только эти маленькие живопырки, которые мы должны убрать, которые безнадежно устарели, для того, чтобы абсолютное большинство, 100%, пило чистую воду. Мы этим занимаемся и обязательно решим эту задачу.

Ирада Зейналова: И вот все равно зрители пишут: «Когда достроите Ярославку? Когда достроите Щелковское? Когда-то, когда се?».

Андрей Воробьев: Правильно пишут, строим. Рязанку модернизируем, Горьковку отремонтировали, но существуют…

Ирада Зейналова: Много еще?

Андрей Воробьев: Много, Ирада, бесконечно много. Бесконечно много, потому что мы расширили Рижское шоссе, Ярославское, Дмитровское сегодня поехало. Вместе с Москвой делаем вылетные магистрали, строим хорды. Но нужно постоянно строить.  ЦКАД скоро запустим после всех этих мероприятий, связанных с изъятием, с переносом коммуникаций. Это мегаполис густонаселенный, и ты должен постоянно искать находить решения эффективные, чтобы избежать каких-то серьезных затрат.

Ирада Зейналова : То есть у нас в перспективе, скажем так, уменьшение пробок на выезде из Москвы, правильно?

Андрей Воробьев: Уменьшение пробок — это комплексная работа. В том числе, активное пригородное сообщение, которое мы сегодня реализуем при поддержке Президента. Вот МЦД-1 и МЦД-2, это как раз то самое решение, когда частота сообщения увеличивается кратно, потому что проложены дополнительные пути.

Это колоссальные деньги, проект стоит под полтриллиона рублей и реализуется нами вместе с Москвой. С участием РЖД, спасибо им огромное. Огромные деньги инвестируются, чтобы пригородное сообщение стало комфортным и безопасным.

Будущее Подмосковья — его дети

Ирада Зейналова: Снобистские москвичи, давайте так нас называть, говорят: «Ну послушай вот, Звенигород — пенсионерский рай. Сергиев Посад — пенсионерский рай». «Нет, подождите, я была в этих городах, я видела: там есть молодые, там горят глаза, там открываются новые производства, строятся новые дома». Говорят: «Нет. В Москве вот продают квартиру — и уезжают туда, в пенсионерский рай». Вы не боитесь правда, как в Западной Европе, есть целые города такие.

Андрей Воробьев: Ирада, я сам из Сибири, из очень небольшого, маленького, я бы сказал, города, который находится под Красноярском. И я могу вам сказать, что каждый год в Московскую область приезжают — я часто это повторяю — около 90 тысяч человек новых жителей. Плюс 90 тысяч, плюс 90 тысяч, плюс 90 тысяч — каждый год.

Ирада Зейналова: Молодых?

Андрей Воробьев: Преимущественно, молодых. Представляете, что у нас контингент школьников и дошколят примерно такое же количество, как в Москве. Чуть меньше, но очень большое количество. Почему? Это молодые семьи. И это значит, что Подмосковье — это именно то место, где хочется жить, хочется отдыхать.

Ирада Зейналова: Андрей Юрьевич, а вот когда мы говорим о внимании и заботе к детям. Вы сейчас достраиваете новый корпус под Сергиевом Посадом интерната для…

Андрей Воробьев: Мы начинаем ремонт и начинаем строить новый корпус для старших. Это слепоглухонемые.

Ирада Зейналова: Я была там просто однажды. Это дети, оказавшиеся, наверное, в самой тяжелой ситуации. Это чудовищно.

Андрей Воробьев: Чудовищный случай, когда ребенок или с рождения, или в процессе жизни теряет зрение, не может говорить. Они очень социализированы в плане.они общаются друг с другом, вот, жестами, прикосновениями. С ними работают педагоги, и мы приняли решение вложить большие деньги, чтобы все соответствовало самым таким современным стандартам. Мы, как я уже сказал, построим корпус для тех, кто старше 16 лет.

Проблема в чем? После 16 или 18 лет этот человек.к сожалению, ему некуда пойти. И это дом его родной, он там с первых дней. Наша задача — отремонтировать то, что есть, сделать конфетку. И построить новый современный комплекс. Ну, и воспитатели, и педагоги, которые работают, тоже большие молодцы. Они думают, смотрят, чем занять этих детей, уже взрослых.

Ирада Зейналова: Как там удержать врачей? Потому что это же уникальные врачи, и это должны быть, наверное, уникальные условия их труда, потому что…

Андрей Воробьев: Там и врачи, и, конечно, воспитатели, педагоги, они, конечно, на вес золота. Потому что это очень сложная работа. Точнее даже работой-то не назовешь — служение, которому они посвящают практически всю жизнь.

Ирада Зейналова : В Подмосковье раньше было очень много детдомов. Насколько я знаю, вы сокращаете эти цифры. А каким образом? Потому что.

Андрей Воробьев: Было 44, станет 9 к концу этого года. 44 и 9 — это огромная разница. Мы ищем семьи, мы платим, поддерживаем тех, кто взял детей: усыновил или взял в опеку. Это более простой вариант, и, соответственно, такая совместная работа позволила нам закрыть большое количество детских домов.

Долг работать

Ирада Зейналова: Вы знаете, когда я слушаю, что вы мне рассказываете, мне кажется, это какая-то круглосуточная работа. Не для того, чтобы вам польстить, да? Но я прекрасно понимаю, что у вас: звонят ночью, вы встаете рано, вы заканчиваете поздно, у вас бесконечное количество чиновников, этот тупит, этот заболел, у этого инициатива, с которой вы не согласны, да? И этот маховик крутится-крутится, а проблем меньше не становится, наверное. Вот эти семь лет, вы можете сказать, что: «Я сделал вот здесь я доволен, вот здесь я понимаю, что меня уже не будет, а это будет, но надо работать.» Вот это разделение, потому что, ну это круглосуточный труд, нет?

Андрей Воробьев: Я все-таки рискну сказать, что это не труд, а служение во многом, и, вы знаете….

Ирада Зейналова: Вы ж не военнообязанный и не священник.

Андрей Воробьев: Вы знаете, я государственный человек, это мой выбор. За меня люди проголосовали, это моя ответственность.

Поэтому здесь кривляться, показывать слабину или говорить, как мне тяжело, это в пользу слабых. Это абсолютно глупое и недопустимое поведение. Поэтому.взялся за гуж — не говори, что не дюж. А люди ждут от тебя перемен. Я могу общаться с нашим президентом, для меня открыты все двери, только делай, решай проблемы людей. Вот этим мы и занимаемся. В том числе с вашей помощью. Это наш долг.

Ирада Зейналова: Спасибо вам огромное!

Андрей Воробьев: До встречи!

Ирада Зейналова: До встречи!